– О да, не меньше кори и коклюша, – буркнула Даглесс. – Насколько я поняла, леди Маргарет оправилась от простуды?

– Леди Маргарет – очень энергичная женщина.

– Это заметно.

Они дружно помолчали. Даглесс рассматривала живописный пейзаж, стараясь не думать о встрече с Николасом. Но ничего не получалось.

– Скажи, Роберт Сидни действительно друг сэра Николаса? – вырвалось у нее.

– Сердечный друг, – подчеркнула Гонория.

Даглесс вздохнула. Значит, Николас и Роберт Сидни – «сердечные друзья». Неудивительно, что Николас не способен плохо подумать об этом человеке. Та еще дружба! Николас забавляется с женой Роберта на столе, а тот, в свою очередь, замышляет избавиться от друга руками королевы.

– Роберт Сидни – настоящий «pillicock», – пробормотала Даглесс.

– Ты была знакома с ним раньше? – спросила шокированная Гонория. – Что именно ты о нем знаешь?

– Ничего, и он совершенно мне безразличен.

Гонория выглядела такой озадаченной, что Даглесс спросила, что такое «pillicock».

– Нежное словечко. Что-то вроде «смазливый повеса».

– Нежное словечко? Но…

Она осеклась. Когда Николас просил ее вернуться вместе с ним в шестнадцатый век и готовить там его любимые современные блюда, она назвала его всеми мыслимыми ругательствами, а Николас добавил к списку еще и это слово. Должно быть, ему нравилось, что рассерженная женщина отпускает ему комплименты.

Даглесс улыбнулась воспоминаниям. Он действительно смазливый повеса!

Одна из женщин, как объяснили Гонории, служанка камеристки леди Маргарет, стала раздавать маленькие пирожные из тертого миндаля.

– Кто была та красивая брюнетка, сидевшая рядом с Николасом за обедом? – поинтересовалась Даглесс, энергично жуя.

– Леди Арабелла Сидни.

Даглесс поперхнулась и закашлялась. Изо рта фонтаном брызнули крошки.

– Леди Арабелла? Она здесь давно? Когда приехала? И когда нас покинет?

Открытка! Вот где она видела эту женщину: на открытке, купленной в Белвуде.

Гонория улыбнулась:

– Прибыла вчера вечером и уезжает завтра утром. Отправляется во Францию вместе с мужем. Они пробудут там много лет, поэтому она хотела попрощаться с миледи Маргарет.

Мысли Даглесс заметались. Если истории со столом еще не было, а завтра Арабелла уезжает, значит, сегодня все должно случиться. И только она в силах это предотвратить!

Даглесс неожиданно схватилась за живот, согнулась и застонала.

– Что с тобой? – встревожилась Гонория.

– Мне нехорошо. Что-то с животом. Я должна срочно вернуться домой.

– Но…

– Мне плохо, – повторила Даглесс, для убедительности застонав еще громче.

Гонория подбежала к леди Маргарет и через минуту вернулась.

– Мы получили разрешение. Я возьму конюха и провожу тебя.

– Спасибо! Только едем быстрее.

Гонория, вскинув брови, смотрела вслед Даглесс, бодро семенившей к лошади. Сейчас девушка казалась совершенно здоровой!

Даглесс с удовольствием перекинула бы ногу через дурацкое дамское седло, но на другой стороне не было стремени, поэтому приходилось скакать боком. Зато она взяла маленький хлыст и принялась охаживать бока лошади. Подавшись вперед, она припала к гриве животного, несущегося по грязной ухабистой дороге.

Позади скакали конюх с Гонорией, делавшие все возможное, чтобы не отстать.

Дважды Даглесс заставила коня прыгать: один раз через поваленный фургон, другой – через тачку. И едва не раздавила ребенка, перебегавшего дорогу, к счастью, вовремя успела натянуть поводья. Разогнала стадо гусей, разлетевшихся во все стороны с недовольным гоготом.

Добравшись до дома, она слетела с седла, запуталась в тяжелых юбках и упала. Но, не тратя времени, вскочила и побежала: распахнула ворота, взлетела на крыльцо и ворвалась в дверь. Но тут пришлось остановиться и оглядеть лестницу. Где? Где Николас? Арабелла? Стол?

Слева послышались чьи-то голоса. Услышав смех Кита, Даглесс бросилась туда.

– Вы знаете, где стоит стол длиной примерно шесть футов и шириной – три? С витыми ножками?

Она так сосредоточенно хмурилась, что Кит невольно улыбнулся, отметив, что по лицу девушки ползут капли пота, волосяная сетка сбилась, косы расплелись и рыжие пряди разметались по плечам.

– У нас много подобных столов.

– Этот – особенный.

Она старалась не терять спокойствия, но это ей плохо удавалось. Еще она пыталась дышать, но корсет сдавливал легкие.

– Он находится в комнате, которой часто пользуется Николас, и еще в комнате есть чулан, достаточно большой, чтобы там могли спрятаться двое.

– Чулан? – недоуменно протянул Кит. И Даглесс поняла, что в елизаветинское время чулан не был тем местом, где вешали одежду.

Пожилой человек что-то прошептал на ухо Киту, и тот кивнул:

– Такой стол стоит в соседней со спальней Николаса комнате. Он часто…

Даглесс не потрудилась дослушать до конца и, перекинув через руку юбки, метнулась наверх. Спальня Николаса была третьей справа, а рядом находилась еще одна дверь. Она дернула за ручку. Заперто. Даглесс забежала в спальню Николаса, но смежная дверь тоже оказалась запертой.

Тогда она принялась стучать в дверь кулаками.

– Николас, если ты там, немедленно впусти меня. Николас! Ты меня слышишь?!

Она могла поклясться, что из комнаты донесся шум.

– Николас! – завопила она что было мочи, пиная дверь. – Николас!

Наконец дверь распахнулась, и на пороге возник Николас со смертоносным кинжалом в руке.

– Что-то с матушкой? – выпалил он.

Даглесс, не отвечая, протиснулась мимо и сразу увидела прислоненный к стене тот самый стол, который до сих пор стоял в библиотеке Хейрвудов. Правда, сейчас он был на четыреста лет моложе, но все же оставался тем же самым столом. А рядом на стуле с невинным видом восседала леди Арабелла.

– Я сдеру с тебя… – начал Николас.

Но Даглесс не дала ему договорить, распахнув маленькую дверцу слева от окна. Там, прижавшись друг к другу, сидели двое слуг.

– Вот поэтому я просила тебя открыть дверь, – пояснила она Николасу. – Эти шпионы увидели бы все, что вы собирались делать.

Николас и Арабелла безмолвно пялились на нее.

Даглесс строго взглянула на соглядатаев:

– Если хотя бы одно слово о том, что случилось, выйдет наружу, мы будем знать, кто донес. Надеюсь, вы меня поняли?!

Несмотря на странный выговор Даглесс, ее действительно поняли.

– А теперь проваливайте, – велела она.

Парочка с проворством мышей выскочила из комнаты.

– Ты… – начал Николас. Но Даглесс, проигнорировав его, повернулась к Арабелле:

– Я спасла вашу жизнь, потому что муж обязательно пронюхал бы насчет измены и рано или поздно расправился бы… – Даглесс глубоко вздохнула. – Думаю, вам тоже лучше уйти.

Арабелла, не привыкшая, чтобы с ней разговаривали в подобном тоне, попыталась протестовать, но, вспомнив о мужнином нраве, тоже поспешила прочь.

Лицо Николаса было искажено яростью – ничего нового, поскольку иных чувств она в нем не пробуждала. Даглесс ответила жестким взглядом и пошла к выходу.

К сожалению, выбраться в коридор ей не удалось, потому что Николас захлопнул дверь перед ее носом.

– Значит, следишь за мной? – заорал он. – Нравится подсматривать за мной и моими женщинами?!

Даглесс решила досчитать до десяти или – для пущей надежности – до двадцати.

– Поверь, я не получаю никакого удовольствия, наблюдая за тем, как ты разыгрываешь дурака с женщинами, – спокойно ответила она. – Я уже сказала, почему появилась здесь. Знала, что ты вот-вот… поимеешь Арабеллу на столе, потому что один раз ты уже такое проделал. Слуги рассказали всем, Джон Уилфред все изложил в дневнике, Арабелла родила твоего ребенка, и Роберт Сидни разделался и с ней, и с новорожденным. А теперь можно мне идти?

Целый калейдоскоп эмоций отразился на лице Николаса: гнев, недоумение, смущение, тревога… и Даглесс неожиданно для себя посочувствовала ему.

– Знаю-знаю, моим речам невозможно поверить. Когда ты явился ко мне, я тоже тебе не верила, но, Николас, пойми, я пришла из будущего. Меня отослали в прошлое, чтобы спасти от гибели твою семью. Леттис…